анализ | Новая сказка о лестнице - Дневник.bg
Рудник "Ораново"
16 июля 2013 г. Рассеянный земной стол похоронил четырех шахтеров в шахте Ораново близ Симитли. Двое из них, Асен Стойнев и Христо Младенов, были удалены из галереи в тот же день. Восемнадцать дней спустя, после рытья объездной дороги, тела двух других шахтеров - Ивана Лазарова и Николая Михайлова - были найдены на дне захороненного ствола. Тем временем еще один шахтер скончался - 1 августа Асен Гранчаров получил сердечный приступ на своем рабочем месте. После обыска министр экономики и энергетики Драгомир Стойнев заказывает проверку на шахтах и объявляет из зала Национального собрания, что «альтернатива - хлеб или смерть недопустимы». Пока проходит тест, шахта не работает.
Симитли, 03.08.2013. Второй день траура объявлен в муниципалитете. Мы прибываем в город в полдень. Жарко, и мы ожидаем, что все будет тихо. Но магазины открыты, кафе переполнены, люди бегут и прыгают из тени. Единственным признаком несчастья является черный флаг, висящий на здании муниципального совета, и полублажные флаги Болгарии и ЕС на центральной площади.
Мы хотим поговорить с кем-то. Два больших человека сидели перед коммуной. Они стараются вписаться в маленькую тень короны шмелей над ними. Они опираются на спину и иногда поворачивают головы, чтобы обменяться словом. Видимо, они не особенно удобны и вызывают раздражение. Когда мы видим, что мы снимаем флаги, они быстро двигаются. Они смотрят на нас и поднимают ноги. В свою очередь я замечаю символы непосредственности - шорты, тапочки, подсолнухи вокруг ног. Затем я замечаю большой золотой браслет на руке одного. Я чувствую что-то настроенное, и я веду А., чтобы уйти.
Мы идем по парку вдоль железнодорожной линии. Новые скамейки, скошенная трава, недавно посаженные пальмы, новые альпинисты. Мы ищем пожилого человека, которого мы видели по дороге в муниципалитет, чтобы развернуть газету. Это не так. Мы находим еще один метр от того, где мы впервые заметили. Он просто надевает очки, чтобы посмотреть на брошюру мобильного оператора. Я смотрю на его ноги - одетые в аккуратные спортивные сандалии. Подходя к нему, я вижу, что он широкоплечий и седовласый. Под его рубашкой его грудь выглядит горящей. Я делаю вывод, что он шахтер.
Я стараюсь говорить с ним как можно спокойнее. Это не очень хорошо работает. Он настороже. И все же он не отгоняет нас. А. спрашивает, можем ли мы сидеть рядом с ним. Мы сидим Я спрашиваю его, что он думает о том, что случилось в шахте. «Что думать, несчастье и трагедия!» - отвечает он. Однако при произнесении последнего он хитро улыбается. Он знает, что сказал что-то формальное, и чтобы не вступать в разговор, он спешит добавить, что, возможно, мы спрашиваем о нарушениях в шахте.
Я уже решил не слушать то, что кто-то спешит мне сказать. Я отвлекаюсь от темы нарушений и спрашиваю, бедны ли люди в Симитли. Их нет, говорит он. У них есть работа - в ателье, в небольших сельскохозяйственных компаниях, в муниципальной администрации. «Может быть, те, кто входит в шахты, не имеют работы и приходят из-за недостатка знаний?» - спрашиваю я. Он отвечает умеренно. Есть также те, кто вышел из бедности, в основном цыгане. Они будут работать как парни. Но большинство, в том числе многие пенсионеры, получают дополнительный доход и не работают на передовой. Он дает пример одному из погибших. "Солидный мальчик, собственность, там был паб".
Шахта после инцидента
Поскольку я полагаю, что то, что происходит под землей, связано с тем, что происходит над ним, я спрашиваю о жизни в муниципалитете. Я заметил, что город не кажется пустынным. Подтверждено. Тогда я прошу мэра. Имя требует миссии на земле. Апостол Апостолов. Три мэрии. «Какая вечеринка?», Добавляю я свой вопрос. Вторая хитрая улыбка. «На недавних выборах от партии Симитли:« Почему им это нравится и они голосуют за это? », Спрашиваю я, исправляя дороги и сады с помощью европарсинга, который обеспечил постоянную оккупацию для сотен людей, что, как говорят, является сознательной дистанцией. Более сложный, чем дежурные имена, он не комментирует, симпатия к мэру постепенно набирает лидерство, и он возродил футбол в муниципалитете, команда Симитли достигла группы B, где есть ровное поле, он поднял стадионы вокруг себя и сделал стадион. на него тоже, поэтому следующая тема приходит - о политической ситуации в стране.
«Как насчет протестов в Софии, что люди думают о них здесь?» - спрашиваю я. Он заявляет, что он выскажет свое личное мнение. Я был чувствительным человеком из-за хитрости и жжения. Теперь, однако, он зажжен, и то, что она говорит, звучит для меня. «Раньше у Бойко была очередь, теперь нет порядка», - таково его первое суждение. «Эти коммунисты все украдут и разорят» - это второе. Пока ничего такого, чего я не слышал, но вот третий: «Нет ничего плохого в трещине и улыбке, нападение должно быть, кому-то пожертвовать». Слово «атака» ловит меня. Я ничего не отвечаю, но я не перестаю думать о том, что я сказал. На следующий день, однако, мы проходим мимо могилы Яны Сандански во дворе церкви св. Кирилла и Мефодия близ Рожен. На одной из стен есть табличка с надписью, что кредитором церкви является "гражданин Яни Сандански". Гражданин! В этих местах у каждого гражданина я сплю в порохе, в стремлении к свободе и беспорядку вспышки порядка. Вероятно, в глазах моего информатора и меня, а также всех мирных демонстрантов мы больше похожи на фарфоровую мисс Стоун, чем на настоящих общественных деятелей.
Некрологи
После слова «атака» я не могу не спросить его, что он делает. Деликатес быстро возвращается. Farmer. Затем он говорит. Винодельня. Есть несколько гектаров виноградников, где производят вино и бренди. Он не зарегистрирован как производитель, продает без уплаты акцизного сбора и не видит в этом ничего плохого. Он предполагает, что он не делает это, чтобы обмануть. Это просто головная боль, которая отвлечет его от того, что важно в его работе. Красивым жестом она описывает радугу над головой, словно чтобы показать, как она любит растения. «Это высасывает мою негативную энергию», - объясняет он словами. Теперь я понимаю, что глина, которую я видел в начале, не из угольной пыли, а от солнца. И этот человек никогда бы не спустился добровольно под землю. Ни в переносном, ни в буквальном смысле. Он говорит, что раньше, в начале 90-х, он был бизнесменом в середине. Он загружал магазины в Софии и торговал с Грецией и Турцией. Он упоминает имена Караманского и Божкова. С восторгом, что он знал их, когда они были маленькими обманщиками на Магуре. И с удовлетворением, которое не было затемнено, как они.
Затем, конечно, он снова говорил о шахте. Несколько лет назад ему было любопытно посмотреть, что это за работа. Все в его деревне уходили, работали, зарабатывали дополнительные деньги и уходили на пенсию, но его не было дома. Наконец, согласился с двоюродным братом, он сделал. Однако он начал встречу. Чтобы заболеть, ему нужно было дождаться смены дня и остаться на ночь. Он десять минут ждал перед темной дырой, из которой выходил леденящий воздух. Затем, не зная почему или как, его ноги вывели его из шахты. Он больше никогда не возвращался и не хотел знать, как там работать.
Мы делимся с Николаем. Как герой Гомера, который сначала рассказывает свою историю своему рассказчику, а затем сообщает свое имя, рассказывает нам историю в конце разговора. Мы снова протягиваем руку и быстро уходим. Нам осталось увидеть яму. Мы пересекаем мост через Струму и падаем в Ораново, перед отдельной деревней, теперь окрестностью Симитли. На фоне оживленного центра, здесь пустынно, заброшено и безжизненно. Полукруг заблокированных блоков - от тех, на балконе которых вы ожидаете увидеть спутниковую антенну и грязное белье. Здесь нет ни тарелок, ни белья. Возможно, никто не живет здесь. То же самое с ямой. Если вы посмотрите на него снаружи, он не скажет, что работал. Объекты разрушены, все в зелени, плющ захватил ворота шахты, бритвы нашли опору своего металлического забора, в зияющем ущелье бегут куры и индюки. Мы гуляем несколько раз. Никто не появляется.
Предвыборный постер Лидер
Чтобы вернуться, мы проходим небольшой переход. Он покрыт угольной пылью. На одной стене ряд некрологов с черными пятнами. Против них одинокий плакат, плакат. Я уважаю его. Нынешний Валерий Манов и группа его сторонников находятся на последних муниципальных выборах. Лидер партии ведет. Лидер партии! Несколько желтых вагонов завалили тепловую станцию Бобов Дол. Я вспоминаю то, что Николас сказал в начале разговора. Что на последних парламентских выборах каждый шахтер должен был предоставить пять голосов (своих и четырех родственников) партии Лидер. Партия Христо Ковачки, главного спасителя, через ТЭС Бобов Дол, сырья, которое было раскопано в шахте Ораново. «Они платили своими голосами?» - спросил я Николая. Третья хитрая улыбка.
В воскресенье мы поднимаемся в Роженский монастырь. За входом в церковь «Рождество Пресвятой Богородицы» настенные росписи 16 века с изображением Суда. Слева от входа в церковь один из них поражает меня. Лестница между открытым небом и сверкающим красным драконом. Обычно на библейской лестнице есть только одна очередь людей. Есть два. Один, увенчанный с помощью ангелов, должен взобраться, других соблазнить проходящими мимо дьяволами, ошеломленный, потерять равновесие и упасть, чтобы быть поглощенным монстром. Группы очень близки друг к другу и строго симметричны, но между ними нет прямой связи. Есть и не может быть. Это то, что люди думали в шестнадцатом веке, потрясая своим феодальным мышлением: добро не может коснуться зла, у тех, кто взбирается, больше нет душ тех, кто спускается, но все одиноки и сознательно решают в какой из двух групп будет участвовать
Лестница в Роженском монастыре
Является ли, в конце концов, миф о разделении между восходящей и падающей небесной лестницей не одним из самых страшных мифов болгарского перехода? Будь то в Ораново, это не говорит нам о том, что в Болгарии есть мир верхнего и нижнего мира, который не имеет ничего общего друг с другом, они не хотят ничего знать друг о друге, и все они избегают встречи и общения, зависит друг от друга.
Разрушенная природа, несчастный случай, возможно, канцелярский надзор, неудовлетворенный риск со стороны рабочих и даже глупость - да. Но есть и другая причина несчастья. Симбиоз между человеческой слабостью и публичным изгнанием душ. Дом феодализма спрятан на окраинах наших труднодоступных городов. А собаки олигархов в Софии охраняют свое право на жизнь и душу болгар.
* Автор является старшим ассистентом по древнегреческой и древнегреческой литературе в Новом болгарском университете.
«Может быть, те, кто входит в шахты, не имеют работы и приходят из-за недостатка знаний?«Какая вечеринка?
«На недавних выборах от партии Симитли:« Почему им это нравится и они голосуют за это?
«Как насчет протестов в Софии, что люди думают о них здесь?
«Они платили своими голосами?